Хочешь мира? Готовься к войне.
Самое главное, не думать. Я не понимаю, я просто не представляю, КАК я проживу эти 3 недели без нее. Я – не самая добросовестная мать на свете, у меня под боком две бабушки и один дедушка, они часто ее забирают, практически каждые выходные она попеременно гостит то у одного, то у другого. А в будни мы видимся с ней только вечерами, и то совсем немного, потому что у нас строгий режим, и она рано ложится спать. Но она всегда в непосредственной близости от меня, я знаю, где она, что она, что ест и сколько спит. А тут…
Я отчетливо помню свои ощущения, когда она уезжала 2 года назад в отпуск с Ваней. Нет, я помню полное отсутствие этих эмоций. Это было вялое переползание изо дня в день с зачеркиванием квадратиков – чисел в календаре. И мечты убрать то, что не убиралось с ней, посмотреть то, на что с ней никогда не хватало времени так и остались мечтами – я приходила с работы домой и тупо сидела до ночи. Не хотелось есть, не хотелось спать, не было желания смотреть телевизор.
Осязаемая связь с дочерью, казалось бы, кончившаяся перерезанием пуповины, по мере ее взросления на самом деле стала крепче толстенного каната. В этом, наверное, определенная трагедия и комедия материнства: когда ребенок маленький, когда он очень сильно от тебя зависит, хочется бежать, хочется танцевать, хочется почувствовать себя свободной от него хотя бы ненадолго, не быть просто бесплатным приложением к журналу «Огонек», а когда малыш вырастает, теряет с каждым днем крупицы своей зависимости от мамы, пополняя самостоятельность собственную, получается, что теперь не дочь от меня, а я от нее завишу. И, оказывается, что она без меня прекрасно может – она отправляется в путешествие – а я без нее никуда. Я без нее дышать не могу. Трогая ее билеты на поезд, я как в «Любовь и голуби» будто жара из печки глотнула и в груди прям жжет.
И дело тут даже не в том, что я боюсь, переживаю, чтобы ничего не случилось. Это вообще отдельная глава, я запрещаю себе этой мысли приходить в голову. Я просто жить без нее не могу. Я всю эту ночь не спала – всю квартиру осязаемо заполнили наши с ней ссоры, мои, пусть и нечастые, вопли и ее плач. Они сводят меня с ума.
Кто-то из умных сказал, что когда женщина решается родить ребенка, она соглашается, чтобы ее сердце жило еще в одном теле. Частичка моего сердца уезжает отдыхать, ей там будет хорошо, я знаю; представляю ее довольные глазенки даже с первых минут в поезде… Она настолько воодушевлена, крутится перед зеркалом в своих новых нарядах, красит глаза – такая хорошенькая, маленькая и большая одновременно.
А я не могу уговорить себя успокоиться.
И в лучших традициях моей жизни я остаюсь совсем одна: Иван Владимирович пашет на благо ОАО «РЖД» в Мурманске, мама в следующие выходные уезжает в отпуск, а мне остается только Джина и Нормандия.
Я отчетливо помню свои ощущения, когда она уезжала 2 года назад в отпуск с Ваней. Нет, я помню полное отсутствие этих эмоций. Это было вялое переползание изо дня в день с зачеркиванием квадратиков – чисел в календаре. И мечты убрать то, что не убиралось с ней, посмотреть то, на что с ней никогда не хватало времени так и остались мечтами – я приходила с работы домой и тупо сидела до ночи. Не хотелось есть, не хотелось спать, не было желания смотреть телевизор.
Осязаемая связь с дочерью, казалось бы, кончившаяся перерезанием пуповины, по мере ее взросления на самом деле стала крепче толстенного каната. В этом, наверное, определенная трагедия и комедия материнства: когда ребенок маленький, когда он очень сильно от тебя зависит, хочется бежать, хочется танцевать, хочется почувствовать себя свободной от него хотя бы ненадолго, не быть просто бесплатным приложением к журналу «Огонек», а когда малыш вырастает, теряет с каждым днем крупицы своей зависимости от мамы, пополняя самостоятельность собственную, получается, что теперь не дочь от меня, а я от нее завишу. И, оказывается, что она без меня прекрасно может – она отправляется в путешествие – а я без нее никуда. Я без нее дышать не могу. Трогая ее билеты на поезд, я как в «Любовь и голуби» будто жара из печки глотнула и в груди прям жжет.
И дело тут даже не в том, что я боюсь, переживаю, чтобы ничего не случилось. Это вообще отдельная глава, я запрещаю себе этой мысли приходить в голову. Я просто жить без нее не могу. Я всю эту ночь не спала – всю квартиру осязаемо заполнили наши с ней ссоры, мои, пусть и нечастые, вопли и ее плач. Они сводят меня с ума.
Кто-то из умных сказал, что когда женщина решается родить ребенка, она соглашается, чтобы ее сердце жило еще в одном теле. Частичка моего сердца уезжает отдыхать, ей там будет хорошо, я знаю; представляю ее довольные глазенки даже с первых минут в поезде… Она настолько воодушевлена, крутится перед зеркалом в своих новых нарядах, красит глаза – такая хорошенькая, маленькая и большая одновременно.
А я не могу уговорить себя успокоиться.
И в лучших традициях моей жизни я остаюсь совсем одна: Иван Владимирович пашет на благо ОАО «РЖД» в Мурманске, мама в следующие выходные уезжает в отпуск, а мне остается только Джина и Нормандия.
-
-
12.05.2008 в 17:35Я сегодня в сентиментальном, видимо, настроении - захотелось плакать.
Всего 19 дней, Юль.
Потом наслушаешься ее рассказов. )
Я вот в курсе, что братья Бобо все время мешают Диего. Просто беда)
-
-
12.05.2008 в 19:17-
-
12.05.2008 в 20:42-
-
13.05.2008 в 01:58-
-
13.05.2008 в 11:12Вот-вот.
До сих пор без ребенка - дырка в пространстве.
К ней привыкаешь быстро, и живешь своей жизнью, и даже какие-то плюсы находишь - а дырка все равно сама по себе, и никуда не девается.
-
-
13.05.2008 в 13:38-
-
14.05.2008 в 09:08YANKO знаю. Если бы не знала, была бы она там
-
-
14.05.2008 в 09:09shoose нечем утешиться просто. Я-то думала это из ее мелочизма...
-
-
14.05.2008 в 09:10Подарёнка будем страдать сообча