Хочешь мира? Готовься к войне.
Моя нынешняя работа, конечно, во всей своей красе: странна, утомительна и далее по списку, но в одном, совершенно прекрасном эпизоде, ей отказать нельзя. Несмотря ни на что и вопреки всему.
Специфика труда, пусть даже и умственного, обусловленная самой сферой социальной защиты, социального обеспечения и поддержки населения, так называемой «социалкой», конечно, вносит коррективы в организацию мыслительной деятельности в части того, что невозможно, даже чисто по-человечески сочувствуя и сопереживая, ежедневно сталкиваясь с обездоленными, лишенными, страдающими…, их жалобами и претензиями, не начать воспринимать это всего лишь как работу. Впрочем, напрямую граждан мы фактически не видим, ограничившись рассмотрением жалоб и прочих обращений, в подведомственные учреждения выезжаем нечасто, но и не без этого.
Дело в том, что в многочисленном перечне подведомственным нам учреждений заведения – суть призирающие как-то дома для престарелых и инвалидов, психоневрологические интернаты, социальные приюты для детей и прочие так называемые спец.дома. Инвалиды, в том-числе дети, старики, особенно одинокие, освобожденные из мест лишения свободы, «социальные» дети, которые по каким-то причинам не попали в детские дома – все это наши клиенты. Нынче чрезвычайно модно это понятие «клиенты», которым мы, не херь собачья, а предоставляем государственные услуги.
Но это я опять отвлеклась. Собственно, в моем опусе и сути-то дела нет никакой, кроме очередного умозаключения о разрухе, которая в умах, а не в туалетах, о людях, которые просто делают свое дело, не взирая не смену власти, законов, размера заработной платы и условий, в которых приходится теплить огонек человеческой доброты, приязни и милосердия. И вот об этом-то, пожалуй, и надо писать и говорить, а не бесконечно жаловаться на свою работку, та, что не волк.
Рассказывать, например, о прошедшей выставке поделок проживающих в наших учреждениях, описывать которую даже слов не хватает. И потому что точно знаешь, что это плоды трудов людей, мягко говоря, с ограниченными умственными и физическими возможностями, и потому что невозможно не восхищаться бесконечным терпением, трудолюбием и фантазией всяких разных дефектологов, трудотерапевтов и прочих безымянных социальных работников, придумавших эти ареалы красоты и воплотивших их в жизнь. В этих поделках каждый штрих, каждое движение – подвиг и преодоление себя, а сами работы сражают воображение даже с точки зрения глубоко здоровых и адекватных людей.
Или говорить о том, как мне довелось пообщаться с зам.директора одного из домов для престарелых и инвалидов, которая, помимо административной волокиты, организовала хор и поет с этими несчастными стариками, шьет им костюмы из простыней – но мы их не режем, говорит она мне, явившейся, естессно, с проверкой соблюдения того и руководства тем-то, там подкололи, а тут шлейку вставили; их можно распустить и вновь будет простынь. И при этом так горит, полыхает, светится глазами и душой. Каждая перипетия жизни одиноких, никому не нужных стариков и инвалидов для нее не просто еще одно личное дело в стопочке, она знает, кто кого не любит, кто кого ревнует, дерется и бьет !!!! (чтобы расставлять их в хоре подальше друг от друга), ломает голову, как выкроить престарелым влюбленным отдельную комнату, один из которых инвалид-колясочник, с ним куча всяких норм и СанПинов, как утрясти их с последней, возможно, в их жизни любовью.
А вчера ко мне неожиданно пришла женщина – сказала, что меня ей аж порекомендовали. Я и так-то теку тосолом, глупо и приятно до жути, а потом она начинает говорить о своей проблеме, оказываясь врачом акушером – гинекологом высшей категории с 36 – летним стажем, а ей самой - 65. При этом передо мной сидит человек совершенно средних лет, максимум чуть за 50, и шикарная женщина. Ну, знаете, бывают такие – породистые. И говорит она так… правильно, уверенно, твердо, что, даже отринув особенности моего нынешнего беременного восприятия мира, я бы без посторонних мыслей отдала себя в ее руки и взялась бы рожать с десяток детей. Потому что внутри у нее не пустота, заполняемая размером заработной платы, а тоже контролируемый пожар любви и страсти к своему великому делу.
Я не буду писать о всяких НО о множественности жизненных ситуаций и связанных с ними масок, которые все мы носим, о некой однобокости моего восприятия людей, с которыми довелось столкнуться всего на мгновение, я знаю, всего этого ворохом. Просто после таких встреч не просто хочется жить и в очередной раз упрямо убеждаться, что хороших людей больше, чем плохих, но и верить в то, что так чаемая мной эра милосердия все-таки когда-нибудь наступит. Ведь кто-то совсем рядом со мной мостит к ней дорогу желтым кирпичом. И если не я, то однажды по этой дороге пойдут мои дети.
Я верю.
Специфика труда, пусть даже и умственного, обусловленная самой сферой социальной защиты, социального обеспечения и поддержки населения, так называемой «социалкой», конечно, вносит коррективы в организацию мыслительной деятельности в части того, что невозможно, даже чисто по-человечески сочувствуя и сопереживая, ежедневно сталкиваясь с обездоленными, лишенными, страдающими…, их жалобами и претензиями, не начать воспринимать это всего лишь как работу. Впрочем, напрямую граждан мы фактически не видим, ограничившись рассмотрением жалоб и прочих обращений, в подведомственные учреждения выезжаем нечасто, но и не без этого.
Дело в том, что в многочисленном перечне подведомственным нам учреждений заведения – суть призирающие как-то дома для престарелых и инвалидов, психоневрологические интернаты, социальные приюты для детей и прочие так называемые спец.дома. Инвалиды, в том-числе дети, старики, особенно одинокие, освобожденные из мест лишения свободы, «социальные» дети, которые по каким-то причинам не попали в детские дома – все это наши клиенты. Нынче чрезвычайно модно это понятие «клиенты», которым мы, не херь собачья, а предоставляем государственные услуги.
Но это я опять отвлеклась. Собственно, в моем опусе и сути-то дела нет никакой, кроме очередного умозаключения о разрухе, которая в умах, а не в туалетах, о людях, которые просто делают свое дело, не взирая не смену власти, законов, размера заработной платы и условий, в которых приходится теплить огонек человеческой доброты, приязни и милосердия. И вот об этом-то, пожалуй, и надо писать и говорить, а не бесконечно жаловаться на свою работку, та, что не волк.
Рассказывать, например, о прошедшей выставке поделок проживающих в наших учреждениях, описывать которую даже слов не хватает. И потому что точно знаешь, что это плоды трудов людей, мягко говоря, с ограниченными умственными и физическими возможностями, и потому что невозможно не восхищаться бесконечным терпением, трудолюбием и фантазией всяких разных дефектологов, трудотерапевтов и прочих безымянных социальных работников, придумавших эти ареалы красоты и воплотивших их в жизнь. В этих поделках каждый штрих, каждое движение – подвиг и преодоление себя, а сами работы сражают воображение даже с точки зрения глубоко здоровых и адекватных людей.
Или говорить о том, как мне довелось пообщаться с зам.директора одного из домов для престарелых и инвалидов, которая, помимо административной волокиты, организовала хор и поет с этими несчастными стариками, шьет им костюмы из простыней – но мы их не режем, говорит она мне, явившейся, естессно, с проверкой соблюдения того и руководства тем-то, там подкололи, а тут шлейку вставили; их можно распустить и вновь будет простынь. И при этом так горит, полыхает, светится глазами и душой. Каждая перипетия жизни одиноких, никому не нужных стариков и инвалидов для нее не просто еще одно личное дело в стопочке, она знает, кто кого не любит, кто кого ревнует, дерется и бьет !!!! (чтобы расставлять их в хоре подальше друг от друга), ломает голову, как выкроить престарелым влюбленным отдельную комнату, один из которых инвалид-колясочник, с ним куча всяких норм и СанПинов, как утрясти их с последней, возможно, в их жизни любовью.
А вчера ко мне неожиданно пришла женщина – сказала, что меня ей аж порекомендовали. Я и так-то теку тосолом, глупо и приятно до жути, а потом она начинает говорить о своей проблеме, оказываясь врачом акушером – гинекологом высшей категории с 36 – летним стажем, а ей самой - 65. При этом передо мной сидит человек совершенно средних лет, максимум чуть за 50, и шикарная женщина. Ну, знаете, бывают такие – породистые. И говорит она так… правильно, уверенно, твердо, что, даже отринув особенности моего нынешнего беременного восприятия мира, я бы без посторонних мыслей отдала себя в ее руки и взялась бы рожать с десяток детей. Потому что внутри у нее не пустота, заполняемая размером заработной платы, а тоже контролируемый пожар любви и страсти к своему великому делу.
Я не буду писать о всяких НО о множественности жизненных ситуаций и связанных с ними масок, которые все мы носим, о некой однобокости моего восприятия людей, с которыми довелось столкнуться всего на мгновение, я знаю, всего этого ворохом. Просто после таких встреч не просто хочется жить и в очередной раз упрямо убеждаться, что хороших людей больше, чем плохих, но и верить в то, что так чаемая мной эра милосердия все-таки когда-нибудь наступит. Ведь кто-то совсем рядом со мной мостит к ней дорогу желтым кирпичом. И если не я, то однажды по этой дороге пойдут мои дети.
Я верю.
-
-
28.03.2012 в 20:30-
-
29.03.2012 в 01:23спасибо!
-
-
29.03.2012 в 01:28Вот то же самое хотела сказать!
Спасибо, Юльк, за пост и за то, что ты такая!
-
-
29.03.2012 в 17:17Я когда лично или по рассказам сталкиваюсь с такими людьми, то первая мысль "так не бывает".
А бывает же.
-
-
31.03.2012 в 00:09ты молодец!
-
-
03.04.2012 в 22:36IMPERATRICA, такой или не такой не всегда просто и адекватно живется, но ... что на зеркало пенять
-
-
03.04.2012 в 22:37Яснодрева, бочка
говнадегтя, конечно, на порядок тяжелее и весомее, но с драной овцы...