Хочешь мира? Готовься к войне.
читать дальшеКонечно, у каждого в жизни бывает. Полоса белая, полоса черная. Эта прописная истина навязла на зубах.
Однако в такую пучину даже на своей вполне девичьей памяти я погружаюсь впервые. Депрессия, хандра, сплин, тоска, усталость… какие бы имена я не старалась придать своему состоянию все кажется или мало, или не то, или хочется дать себе по рукам и по губам за свои слова. Потому что, и тут даже без «казалось бы», ибо это реально и объективно так, нет никаких абсолютно никаких для этого причин, напротив, причины есть, чтобы жить, хотеть жить и радоваться жизни. Так много случилось, получилось, удалось и в плане чего-то сугубо из мира материального, и в части какого-то морального удовлетворения и спокойствия. Ну да, не случилось нового очередного платья, но вряд ли я настолько безнадежна, чтобы устраивать истерики подобные вчерашним. Плакать, захлебываться, хватать ртом воздух, утопая в своем непонятном горе, беспричинной драме, не переставая при этом ругать себя, злиться за эту «загадочную девичью душу», которой неясно, что надо.
И на Ванины слова утешения только и знать, что ответить: я не хочу спать, я хочу плакать. По-моему, это единственное, чего я сейчас хочу. Не плакать даже, реветь по-настоящему, по бабьи что ли, выть белугой, комкая в руках подушку, отмахиваясь от руки, пытающейся тебя умыть. Я хочу плакать. Не радуют ни новые шторы, ни брутальный железный Сценик, ни Ксенины первые прочитанные слова, ни практически написанный диплом… Я просто хочу плакать. Не засыпать ночами и не просыпаться по утрам, пусть все это пространство и время превратиться в бесконечный вой, в истерику. Я плакать хочу. Просто так. Ни для кого, ни с желанием чего-то добиться и кого-то в чем-то убедить, для себя. Для себя одной. Я не плакала уже бесконечное количество времени, года три это точно. ПМСные трагедии местячкового масштаба и слезы на немногочисленных, слава Богу, похоронах я в расчет не беру. А теперь ну просто дайте же мне плакать. Не говорите ничего, уходите все, хлопайте дверями, обижайтесь, плевать. Пусть теперь на работе на меня из зеркала смотрит потрясающий очковый медведь, мне все равно. Внутри пусто. Ни любви, ни тоски, ни жалости.(с) Даже не болит ничего, не заботит вихрь пролетающих дней и грядущий новый год. А ведь еще месяц назад я его так ждала, так хотела, все жаждала еще до наступления декабря наряжать елку, выбирать подарки, теребила всех, хохоча над собой. Перегорела на старте?
… в субботу в попытке найти потерянное настроение, в бесплотной надежде обрести что-то нужное и важное внутри мы стали наряжать елку. Ксения сама развешивала шары и расставила батарею своих игрушек под елочкой. Больше всего на свете мне хочется сейчас разметать эту елку, драть зубами ее искусственно-колючие ветки, чтобы с оглушительным звоном, разлетаясь на сотни осколков, падали на пол шары и шишки. Но игрушки в целях безопасности от Джины все напрочь пластмассовые или мягкие. Наверное, я тоже пластмассовая. Или мягкая, набитая самой дурацкой на свете соломой изнутри, гутаперчиво извиваюсь в безнадежных попытках сама не понимая чего. И жизнь моя такая же пластмассовая. И ничего ей не будет, не разобьется, не разлетится, а будет как раньше. Как всегда. Театр одного актера. Эй, кто там дергает за ниточки, просто плакать хочу. Еще сегодня, а завтра все вернется на круги своя, и я снова привычно задергаюсь на ниточках.
Однако в такую пучину даже на своей вполне девичьей памяти я погружаюсь впервые. Депрессия, хандра, сплин, тоска, усталость… какие бы имена я не старалась придать своему состоянию все кажется или мало, или не то, или хочется дать себе по рукам и по губам за свои слова. Потому что, и тут даже без «казалось бы», ибо это реально и объективно так, нет никаких абсолютно никаких для этого причин, напротив, причины есть, чтобы жить, хотеть жить и радоваться жизни. Так много случилось, получилось, удалось и в плане чего-то сугубо из мира материального, и в части какого-то морального удовлетворения и спокойствия. Ну да, не случилось нового очередного платья, но вряд ли я настолько безнадежна, чтобы устраивать истерики подобные вчерашним. Плакать, захлебываться, хватать ртом воздух, утопая в своем непонятном горе, беспричинной драме, не переставая при этом ругать себя, злиться за эту «загадочную девичью душу», которой неясно, что надо.
И на Ванины слова утешения только и знать, что ответить: я не хочу спать, я хочу плакать. По-моему, это единственное, чего я сейчас хочу. Не плакать даже, реветь по-настоящему, по бабьи что ли, выть белугой, комкая в руках подушку, отмахиваясь от руки, пытающейся тебя умыть. Я хочу плакать. Не радуют ни новые шторы, ни брутальный железный Сценик, ни Ксенины первые прочитанные слова, ни практически написанный диплом… Я просто хочу плакать. Не засыпать ночами и не просыпаться по утрам, пусть все это пространство и время превратиться в бесконечный вой, в истерику. Я плакать хочу. Просто так. Ни для кого, ни с желанием чего-то добиться и кого-то в чем-то убедить, для себя. Для себя одной. Я не плакала уже бесконечное количество времени, года три это точно. ПМСные трагедии местячкового масштаба и слезы на немногочисленных, слава Богу, похоронах я в расчет не беру. А теперь ну просто дайте же мне плакать. Не говорите ничего, уходите все, хлопайте дверями, обижайтесь, плевать. Пусть теперь на работе на меня из зеркала смотрит потрясающий очковый медведь, мне все равно. Внутри пусто. Ни любви, ни тоски, ни жалости.(с) Даже не болит ничего, не заботит вихрь пролетающих дней и грядущий новый год. А ведь еще месяц назад я его так ждала, так хотела, все жаждала еще до наступления декабря наряжать елку, выбирать подарки, теребила всех, хохоча над собой. Перегорела на старте?
… в субботу в попытке найти потерянное настроение, в бесплотной надежде обрести что-то нужное и важное внутри мы стали наряжать елку. Ксения сама развешивала шары и расставила батарею своих игрушек под елочкой. Больше всего на свете мне хочется сейчас разметать эту елку, драть зубами ее искусственно-колючие ветки, чтобы с оглушительным звоном, разлетаясь на сотни осколков, падали на пол шары и шишки. Но игрушки в целях безопасности от Джины все напрочь пластмассовые или мягкие. Наверное, я тоже пластмассовая. Или мягкая, набитая самой дурацкой на свете соломой изнутри, гутаперчиво извиваюсь в безнадежных попытках сама не понимая чего. И жизнь моя такая же пластмассовая. И ничего ей не будет, не разобьется, не разлетится, а будет как раньше. Как всегда. Театр одного актера. Эй, кто там дергает за ниточки, просто плакать хочу. Еще сегодня, а завтра все вернется на круги своя, и я снова привычно задергаюсь на ниточках.
@музыка: Не знаю, как дальше, но без боли, без фальши. Стать капельку проще, вслепую на ощупь